Опасные буйнопомешанные рекомендуют.
Простите, что-то совсем не праздничное 
Название: Всей семьёй
Автор: Dr. Jekyll
Персонажи: мистер Шакал, мистер Ибис, Сет
Размер: 924 слова
Рейтинг: G
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат Нилу Гейману
Примечание: по "Американским богам"
Такое иногда случается с мужчинами за тридцать, даже с теми, кто не обрабатывает трупы большую часть жизни, кто не потерял половину своей семьи в этой проклятой стране.
Даже с людьми. Бывает – не хочется видеть обеспокоенных лиц, равнодушных, мёртвых – никаких.
И мистер Шакал, Анубис, гробовщик, прозектор, старый кладбищенский пёс покидает дом. Закрывает дверь мягко, жалея старые петли и не имея причин злиться. За спиной остаётся бедная, счастливая жизнь, уютная, пропахшая формалином и семейными ценностями. Если бы Шакал мог испытывать такие сильные чувства, он смертно любил бы каждый день, прожитый под этой крышей.
Но он всё равно уходит. Кутается в то особое пространство, куда можно только богу умерших, глубже засовывает руки в карманы.
Знает, что Ибису тоже тяжело, что слова давят на него, а листы блокнотов всё больше походят на кожу мертвых людей. Знает, что Бастет лучше их обоих сможет позаботиться о себе, но всё равно нуждается в компании подобных. Знает, что Гор когда-нибудь оправится, и ему потребуется дом, куда можно прийти.
Они нужны друг другу – и только друг другу и нужны.
Шакал их не бросит. Вернётся. Только чуть позже. Может, завтра. Или на следующей неделе.
Да, такое случается. Чаще всего весной. Когда истаивают снег и лёд, когда собачники находят зимние трупы.
Оттого, что это нормально, легче не становится.
Шакал уходит далеко, каждый бесцельный шаг цепляет другой. Ощущения свободы нет, он и не будет никогда свободен – да и не очень хочет. Освободиться – значит забыть об Ибисе, Бастет, Горе, о мёртвых и о наспех сколоченной хижине из тростника, где они впервые осознали себя, богов. Три тысячи пятьсот тридцать два года назад.
Шакал останавливается, задирает голову, пытаясь почувствовать ветер. Его обдаёт запахом бензина.
Луна в три четверти, не полная.
В конце концов, он не волк-оборотень и не Тот, чтоб быть чувствительным к таким вещам.
Город вокруг остаётся прежним, но Шакал спускается всё глубже в него. Человек бы напился. Он – дышит миром мёртвых.
Может, Гор не такой уж сумасшедший. Может, он среди них наиболее разумен.
Сет приходит в город днём, не скрываясь, достаточно сильный и наглый, достаточно прежний, чтоб позволять себе подобную прямоту.
Шакал чует его запах, едва тот ступает на пыльную землю пустыря, что исподволь обозначает себя Каиром.
Анубис чувствует Сета, как ногу, как руку. Как Тота.
Сам он покрыт пылью и оброс, как бродяга. Давно не ел. Слишком много времени провёл в пустоте, а потом – на просёлочной дороге. Но он чует Сета. Того, кто предполагался его врагом; в другой стране, в других мифах.
Мистер Шакал думает о том, как они с Ибисом могли бы ощутить возвращение Сета, если бы были в этот момент вместе.
Наверное, это произошло бы за обедом. Он поднял бы взгляд от газеты, встретился бы глазами с Ибисом.
«Чуешь?»
«Знаю», – ответил бы Ибис и вернулся бы к трапезе. Он всегда ест мало, без удовольствия. Жаль, что нельзя питаться словами. Можно – идеями, но в их положении это неслыханная роскошь. Остаются варёные овощи.
Возможная ситуация представляется так ярко, что у Шакала зудят дёсны. Он всё-таки оставил Ибиса, Бастет и Гора. Ненадолго. Но оставил.
Возвращаться – как оживать. Как перестать задерживать дыхание после двух недель без воздуха – и вдохнуть. Как...
Как открыть дверь, пересечь коридор и увидеть приготовленный на двоих обед.
– Добрый вечер, мистер Шакал, – ровно говорит Ибис. – Вас искал коронер, говорил, что вы не выслали для анализа срезы тканей мистера Савириса.
Шакал пожимает плечами и идёт к своему месту. Восхитительно своему месту.
Стол старый, потерявший цвет, в царапинах, но чистый. И за него можно усадить ещё минимум троих, эта мысль колкая и вдохновляющая.
– Передайте соль, пожалуйста.
– Прошу.
– Клиенты?
– Не было, – вздыхает Ибис. – Совсем не было. Полагаю, скоро все, кто предпочитает семейные похоронные конторы общенациональным маркам, воспользуются нашими услугами и естественным образом сойдут на нет.
– Вы говорите об этом уже тридцать лет подряд, – замечает Шакал.
– Тем ближе то скорбное для нас время. Вчера нам нанесли визит серьёзные джентльмены из фирмы, что на горе.
Ибис глядит пронзительно, как птица в дуло ружья, как человек, сбивший троих. Луна на исходе. Это всегда на нём сказывалось.
Может быть, он тоже скоро уйдёт. Но вернётся, должен вернуться.
Сет тоже должен.
Сет перехватывает Шакала на улице через неделю после того, как обозначил своё присутствие. Рыжий, смуглый и кареглазый, подозрительно радостный. Шакал помнит – или знает – раньше рыжих хоронили живыми. В дар Осирису. Сет выглядит тем, кто сам бы себя принёс в жертву только ради того, чтоб получить шанс убить царя загробного мира.
Хорошо, что отец не существует в Америке.
– Я сделал это, – говорит Сет. – Я купил контрольный пакет акций «Корпсленд корп». А они оспорят ваше право собственности на эту захудалую лавочку.
– Они могут, – соглашается Шакал.
Он опаздывает. Не очень, но в последнее время он старается не волновать Ибиса.
Пальцы Сета цепко держат за рукав. Горячие, как и должно быть у бога песчаных бурь.
– Вас закроют, ха! Вам придётся в лепёшку расшибиться, чтоб получить лицензию даже на то, чтоб вскопать грядку!
– Да, это доставит нам неудобство.
– Я сделал всё это. Теперь ты будешь меня ненавидеть.
Шакал мог бы спросить, зачем и почему. Зачем Сет сделал всё это и почему он думает, что здесь его станут ненавидеть.
Шакал мог бы спросить. Анубису – нет необходимости. Забавно: богу мёртвых пытаются дать силы жить.
Наверное, не только они прилагали все силы к тому, чтоб разузнать о Сете, но и Сет оглядывался на них. Наверное, он не нашёл лучшего способа вернуть Шакала из «этого состояния», чем отобрать у него последнее имущество и дать этим стимул вернуться.
Сет не знает, что его комната прибрана, кровать застелена, а на покрывале лежит старомодная, но тёплая пижама. Что в морозильнике ждёт своего часа специально купленный фунт отличной говядины.
Что силы можно черпать и из надежды.
– Постараюсь, – говорит Шакал и улыбается. – Зайдёшь к нам?
Название: Всей семьёй
Автор: Dr. Jekyll
Персонажи: мистер Шакал, мистер Ибис, Сет
Размер: 924 слова
Рейтинг: G
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат Нилу Гейману
Примечание: по "Американским богам"
Такое иногда случается с мужчинами за тридцать, даже с теми, кто не обрабатывает трупы большую часть жизни, кто не потерял половину своей семьи в этой проклятой стране.
Даже с людьми. Бывает – не хочется видеть обеспокоенных лиц, равнодушных, мёртвых – никаких.
И мистер Шакал, Анубис, гробовщик, прозектор, старый кладбищенский пёс покидает дом. Закрывает дверь мягко, жалея старые петли и не имея причин злиться. За спиной остаётся бедная, счастливая жизнь, уютная, пропахшая формалином и семейными ценностями. Если бы Шакал мог испытывать такие сильные чувства, он смертно любил бы каждый день, прожитый под этой крышей.
Но он всё равно уходит. Кутается в то особое пространство, куда можно только богу умерших, глубже засовывает руки в карманы.
Знает, что Ибису тоже тяжело, что слова давят на него, а листы блокнотов всё больше походят на кожу мертвых людей. Знает, что Бастет лучше их обоих сможет позаботиться о себе, но всё равно нуждается в компании подобных. Знает, что Гор когда-нибудь оправится, и ему потребуется дом, куда можно прийти.
Они нужны друг другу – и только друг другу и нужны.
Шакал их не бросит. Вернётся. Только чуть позже. Может, завтра. Или на следующей неделе.
Да, такое случается. Чаще всего весной. Когда истаивают снег и лёд, когда собачники находят зимние трупы.
Оттого, что это нормально, легче не становится.
Шакал уходит далеко, каждый бесцельный шаг цепляет другой. Ощущения свободы нет, он и не будет никогда свободен – да и не очень хочет. Освободиться – значит забыть об Ибисе, Бастет, Горе, о мёртвых и о наспех сколоченной хижине из тростника, где они впервые осознали себя, богов. Три тысячи пятьсот тридцать два года назад.
Шакал останавливается, задирает голову, пытаясь почувствовать ветер. Его обдаёт запахом бензина.
Луна в три четверти, не полная.
В конце концов, он не волк-оборотень и не Тот, чтоб быть чувствительным к таким вещам.
Город вокруг остаётся прежним, но Шакал спускается всё глубже в него. Человек бы напился. Он – дышит миром мёртвых.
Может, Гор не такой уж сумасшедший. Может, он среди них наиболее разумен.
Сет приходит в город днём, не скрываясь, достаточно сильный и наглый, достаточно прежний, чтоб позволять себе подобную прямоту.
Шакал чует его запах, едва тот ступает на пыльную землю пустыря, что исподволь обозначает себя Каиром.
Анубис чувствует Сета, как ногу, как руку. Как Тота.
Сам он покрыт пылью и оброс, как бродяга. Давно не ел. Слишком много времени провёл в пустоте, а потом – на просёлочной дороге. Но он чует Сета. Того, кто предполагался его врагом; в другой стране, в других мифах.
Мистер Шакал думает о том, как они с Ибисом могли бы ощутить возвращение Сета, если бы были в этот момент вместе.
Наверное, это произошло бы за обедом. Он поднял бы взгляд от газеты, встретился бы глазами с Ибисом.
«Чуешь?»
«Знаю», – ответил бы Ибис и вернулся бы к трапезе. Он всегда ест мало, без удовольствия. Жаль, что нельзя питаться словами. Можно – идеями, но в их положении это неслыханная роскошь. Остаются варёные овощи.
Возможная ситуация представляется так ярко, что у Шакала зудят дёсны. Он всё-таки оставил Ибиса, Бастет и Гора. Ненадолго. Но оставил.
Возвращаться – как оживать. Как перестать задерживать дыхание после двух недель без воздуха – и вдохнуть. Как...
Как открыть дверь, пересечь коридор и увидеть приготовленный на двоих обед.
– Добрый вечер, мистер Шакал, – ровно говорит Ибис. – Вас искал коронер, говорил, что вы не выслали для анализа срезы тканей мистера Савириса.
Шакал пожимает плечами и идёт к своему месту. Восхитительно своему месту.
Стол старый, потерявший цвет, в царапинах, но чистый. И за него можно усадить ещё минимум троих, эта мысль колкая и вдохновляющая.
– Передайте соль, пожалуйста.
– Прошу.
– Клиенты?
– Не было, – вздыхает Ибис. – Совсем не было. Полагаю, скоро все, кто предпочитает семейные похоронные конторы общенациональным маркам, воспользуются нашими услугами и естественным образом сойдут на нет.
– Вы говорите об этом уже тридцать лет подряд, – замечает Шакал.
– Тем ближе то скорбное для нас время. Вчера нам нанесли визит серьёзные джентльмены из фирмы, что на горе.
Ибис глядит пронзительно, как птица в дуло ружья, как человек, сбивший троих. Луна на исходе. Это всегда на нём сказывалось.
Может быть, он тоже скоро уйдёт. Но вернётся, должен вернуться.
Сет тоже должен.
Сет перехватывает Шакала на улице через неделю после того, как обозначил своё присутствие. Рыжий, смуглый и кареглазый, подозрительно радостный. Шакал помнит – или знает – раньше рыжих хоронили живыми. В дар Осирису. Сет выглядит тем, кто сам бы себя принёс в жертву только ради того, чтоб получить шанс убить царя загробного мира.
Хорошо, что отец не существует в Америке.
– Я сделал это, – говорит Сет. – Я купил контрольный пакет акций «Корпсленд корп». А они оспорят ваше право собственности на эту захудалую лавочку.
– Они могут, – соглашается Шакал.
Он опаздывает. Не очень, но в последнее время он старается не волновать Ибиса.
Пальцы Сета цепко держат за рукав. Горячие, как и должно быть у бога песчаных бурь.
– Вас закроют, ха! Вам придётся в лепёшку расшибиться, чтоб получить лицензию даже на то, чтоб вскопать грядку!
– Да, это доставит нам неудобство.
– Я сделал всё это. Теперь ты будешь меня ненавидеть.
Шакал мог бы спросить, зачем и почему. Зачем Сет сделал всё это и почему он думает, что здесь его станут ненавидеть.
Шакал мог бы спросить. Анубису – нет необходимости. Забавно: богу мёртвых пытаются дать силы жить.
Наверное, не только они прилагали все силы к тому, чтоб разузнать о Сете, но и Сет оглядывался на них. Наверное, он не нашёл лучшего способа вернуть Шакала из «этого состояния», чем отобрать у него последнее имущество и дать этим стимул вернуться.
Сет не знает, что его комната прибрана, кровать застелена, а на покрывале лежит старомодная, но тёплая пижама. Что в морозильнике ждёт своего часа специально купленный фунт отличной говядины.
Что силы можно черпать и из надежды.
– Постараюсь, – говорит Шакал и улыбается. – Зайдёшь к нам?
@темы: новогодний календарь, фанфикшн
-
-
26.12.2012 в 15:51праздничная тема для слабаков!
Ах мои любимые египтяне, как мне вас не хватало в этой жизни!
-
-
27.12.2012 в 10:58-
-
06.01.2013 в 13:52Название здесь - отлично передает, что же так в тексте нравится) То, что они все так связаны - это прямо-таки привносит дух Рождества)
Стол старый, потерявший цвет, в царапинах, но чистый. И за него можно усадить ещё минимум троих, эта мысль колкая и вдохновляющая.
Действительно семья)
Аааа как это великолепно