Ричард тупо посмотрел ей в декольте. Разговаривать не хотелось.
Название: Дилемма Ирода
Автор: Ollyy
Размер: 2555 слов
Пейринг/Персонажи: Моран, Мориарти
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Есть ситуации, в которых просто невозможно сделать правильный выбор, потому что нет ничего "правильного" в чужой смерти
Примечание: по "Этюду в изумрудных тонах"
— Нам порекомендовали обратиться именно к вам, дорогой сэр, — с порога, еще не сняв котелок, заявил самый высокий из трех гостей, темнокожий и белозубый, — потому что вы…
— …самая настоящая, — подхватил второй; кожа его отливала красным, как луна в безоблачную ночь, а одежда была обильно оторочена бахромой и орлиными перьями, — удивительная, восходящая, ярко сияющая на небосводе…
— …звезда, — закончил третий, невысокий узкоглазый китаец, а может, кореец или японец — для Себастиана они все были на одно лицо. Его наряд пестрел красным атласом и бусинами, а с лица не сходила улыбка.
— Полно, друзья, — ответил Мориарти, отложив в сторону пухлый том по судебной медицине, который он лениво перелистывал последние два часа, — вы переоцениваете мои скромные достижения. Проходите же внутрь. Миссис Хадсон сейчас принесет вам рисового чаю, ройбуш и матэ. Надеюсь, представления ваши по-прежнему привлекают толпы зрителей.
— Это так мило, — воскликнул китаец. — Мы польщены.
— Приятно удивлены!
— В полном восторге оттого, что вам известен наш Дом Чудес и Диковин.
Себастиану не нравились эти трое карикатурных джентльменов, договаривавших друг за друга фразы, поэтому он не удержался и буркнул, уставившись в камин:
— Джим понятия не имеет о вашей театральной труппе или как вы там ее называете. Все, что ему о вас известно, он узнал только что, бросив на вас один мимолетный взгляд.
— Отнюдь не мимолетный, — улыбнулся Мориарти, — уверяю, я осмотрел вас самым тщательным образом, джентльмены. Однако мой дорогой друг прав — я действительно не имел чести слышать о вас ранее.
Трое гостей переглянулись и засмеялись, громко, по привычке играя на публику, раскрывая рты так широко, что улыбки были бы видны даже с галерки.
— Нас не обманули, когда посоветовали…
— …обратиться с нашим деликатным вопросом…
— …именно к вам!
— Во время шоу мы часто собираем из зала записки.
— О том, какие номера публика хочет увидеть, — бесстрастно уточнил индеец.
— Критику или похвалы, поздравления или оскорбления, — добавил китаец (а может, кореец или японец).
— Словом, все то, — привычно подвел итог темнокожий джентльмен, — что наши дорогие зрители хотят нам сказать. И вот одна такая записка привлекла наше пристальное внимание, — говоривший достал из кармана мятый клочок дешевой желтоватой бумаги — на такой печатаются третьесортные газетенки (оттого подобного рода пресса и называется желтой) и объявления о пропаже домашних питомцев.
— «Вдрук вам будет интересна, — зачитал текст Мориарти, проговаривая слова именно так, как они были написаны, с ошибками. — Одна багатая миссус выгнала биременую служанку из-за таво, што ребенок в ие животе разгаваривал. В самый раз для вашева шоу, а?»
— Видите ли, мы находим и демонстрируем нашей публике разные чудеса.
— И диковины, — встрял китаец.
— А что может быть необычнее говорящего младенца? Мы не пожалеем времени и денег, лишь бы только найти его.
— Разумеется, его мать получит честную долю от прибыли за выступления, как иначе.
— Мы пробовали искать сами, но без толку. И тогда одна наша знакомая, пожелавшая остаться неизвестной, порекомендовала Бальтазару, — индеец коротко кивнул, — обратиться к звезде частного сыска. То есть к вам, дорогой сэр. Приведите нас к этому младенцу и его матери.
— Если вас смущает излишне… коммерческая природа нашей просьбы, — желтокожий посетитель смотрел остро и серьезно, куда только делись все ужимки и смешные позы, — то подумайте вот о чем: эту молодую женщину выгнали с последнего места работы. Едва ли будет просто сразу найти новое, да еще с младенцем на руках. Мы же обеспечим ей материальную поддержку. Вы, мы, она — ситуация выгодна всем.
Мориарти прикрыл глаза и забарабанил пальцами, бледными и тонкими, по крышке стола. Вид он имел крайне задумчивый, но Себастиан знал, что Мориарти согласится, еще раньше, чем тот произнес:
— Для начала мне требуется кое-что уточнить.
Следующие несколько дней Мориарти редко бывал дома. Вечерами его комнату покидал то разбитной конферансье, то продавщица сладостей, то скучающий дэнди или плохо умытый заводской рабочий. Возвращались они за полночь, чем-то гремели и шуршали внутри, а потом в гостиную выходил усталый Мориарти и неизменно просил чашку крепкого чая с молоком. Судя по всему, он неоднократно посещал выступления труппы трех королей, как гордо именовали сами себя на афишах недавние посетители, в поисках автора таинственной записки.
А одним утром он, улыбающийся и одетый для долгой прогулки, поднял Себастиана с постели и спросил:
— Ну, дорогой друг, как вы смотрите на то, чтобы нанести визит в Западный Лондон?
— Решили полюбоваться красотами Ботанического сада? Это принято делать летом.
— Я предлагаю вам совершить визит в один преинтереснейший особняк на Риджент-стрит.
— Надеюсь, Джим, по дороге вы расщедритесь на подробности, — фыркнул Себастьян, застилая кровать. До первой утренней чашки чая, а лучше кофе, он всегда пребывал в флегматичном и излишне ироничном состоянии, над чем неоднократно подшучивал Мориарти.
— Так вам удалось узнать что-то про несчастную молодую мать, выброшенную на улицу? — спросил Себастиан тремя четвертями часа и двумя кружками отличного марокканского кофе позже.
— Разумеется, — ответил Мориарти, поигрывая тростью. Зимний лондонский воздух бодрил, тысячью острых мелких зубов вгрызался в лица редких прохожих, расцвечивая их румянцем. — Ее зовут Мэри. Бедную девочку совсем еще крохой подобрали и вырастили жрецы Римского бога. До четырнадцати лет она не покидала территорию храма и понятия не имела о реальной жизни, бурлящей всего в паре метров от нее. Потом в ее жизни случились сразу два важных события: Мэри дала обет никогда не выходить замуж, и жрецы, вероятно, успокоенные этим, в тот же год отдали ее в услужение Хасмонеям. Однако не прошло и года, как девочка забеременела. Она отказалась назвать имя отца будущего ребенка, более того, неумело врала о том, что до сих пор девственна и не познала мужчину.
— Самозачатие? Насколько я знаю, медицине не известны подобные случаи, — в сердце Себастиана жалость к невежественной девчонке мешалась с насмешкой — это же надо было придумать такую нелепицу! — А что с говорящим младенцем? Не сама ли Мэри написала ту записку? Обе истории звучат одинаково неправдоподобно.
— Вот за этой информацией мы и идем в особняк Хасмонеев.
— Хасмонеи? Знакомая фамилия…
— Таблетки от головных болей, настой для крепкого сна и мазь для заживления ран? Самые известные их продукты.
— Точно! Так они, получается, занимаются фармакологией?
— Да, разрабатывают, патентуют и производят медицинские препараты. Весьма неплохие, следует заметить.
— Что же такого натворила Мэри, что ее беременную выставили из дома?
— Думаю, совсем скоро мы это узнаем.
Всеми делами в семье заправляла Мариамна, высокая и властолюбивая женщина лет тридцати на вид. Ее темные вьющиеся волосы свободно рассыпались по плечам, а карие глаза цепко оглядели посетителей.
— Джеймс Мориарти? — переспросила она. — Что ж, я согласна вас выслушать. Ваши услуги могут мне пригодиться.
Слуги проводили их в гостиную, рассадили и принесли фрукты с прохладительными напитками. Себастиан обратил внимание, что все они были мужчинами.
— Мэри? — глубокий грудной голос Мариамны эхом разносился по комнате, а ее тону, резкому и раздраженному, могла бы позавидовать восточная царица. — Я и сама хотела бы знать, где сейчас скрывается эта мерзавка. Несмотря на отказ впустить меня в храм, я уже высказала жрецам Римского бога все, что думаю об их воспитаннице. Лживая тварь! Строила из себя скромницу, глазки опущены, всегда «Да, мэм» и «Спасибо, мэм», а стоило отвернуться — мигом раздвинула ноги перед моим муженьком.
— Я хотел бы поговорить и с ним, если это возможно.
— Увы, нет, — тонкие, уверенные пальцы отщипывали от грозди виноградины и отправляли их в рот. Четко, размерено, без малейшего волнения. — Его состояние не позволяет принимать гостей. Видите ли, мой муж Ирод умалишенный. Он понятия не имеет, что такое реальный мир, и не узнал бы нормальность, даже если бы она сплясала перед ним канкан.
— Тогда как вы можете быть уверены, что ребенок Мэри от него?
— Я и не уверена, — спокойный тон, высокомерный взгляд. — Но вероятность этого слишком велика, чтобы оставить все, как есть. Не ждете же вы, в самом деле, что я куплюсь на историю про «непорочное зачатие»?
— То есть вы выгнали бедную девочку, не разобравшись в ситуации? — Себастиан не смог удержаться от колкости. Мориарти обеспокоенно посмотрел на Мариамну, но та не выказала ни малейшего беспокойства.
— Во-первых, ее никто не выгонял, Мэри сбежала сама. Прихватив пару моих золотых украшений, если вас так уж интересуют подробности, — фыркнула она. — А во-вторых, вы поможете мне ее вернуть.
— Смелое предположение, — в голосе Мориарти веселье мешалось с холодом.
— Не предположение, уверенность, — Мариамна пожала плечами. — Я предпочитаю оперировать фактами. Вас кто-то нанял, не так ли? Меня не интересует заказчик, только результат. Поторопитесь, через два дня сын Мэри должен быть у меня.
— Я не заинтересован в том, чтобы работать на вас.
— Позвольте, я изложу факты, — Мариамна аккуратно очистила апельсин; тускло сверкнули выкрашенные алым лаком ногти. — К выпуску и продаже готово новое лекарство от рака. В формуле нет ничего необычного, кроме одного компонента, состав которого держится в секрете. Разумеется, вам я его тоже не назову. Достаточно будет того, что выведен он на основе крови. Крови моего сумасшедшего супруга. К счастью, его родители давным-давно умерли, других близких родственников он не имеет. Кроме этого младенца. Думаю, остальное вам понятно и так?
— Вы боитесь, что кто-то еще сможет получить этот компонент, используя кровь ребенка?
— Я не боюсь, — она спокойно встретила взгляд Мориарти, — а предотвращаю такое развитие событий.
— Что вы сделаете с ребенком? — спросил Себастиан; от уверенного тона собеседницы его бросало в дрожь.
Мариамна и Мориарти посмотрели на него с одинаковой жалостью во взгляде.
— Избавлюсь от него, разумеется.
— Это чудовищно!
— Это наиболее эффективный и малозатратный способ обеспечить монополию на лекарство.
Себастиан набрал в грудь воздуха, чтобы ответить что-нибудь в духе: «Как вы могли хоть на миг предположить, что мы согласимся участвовать в столь мерзком деянии!», но его перебил спокойный вопрос Мориарти:
— Есть другие?
— Способы? Конечно. Я несколько ограничена во времени, поэтому если не получится разобраться с одним конкретным младенцем, то придется избавиться от всех новорожденных в пределах Лондона.
— Вы не посмеете!
— Подождите два дня — и узнаете, — Мариамна пожала плечами. — Хотя я сама предпочла бы обойтись малой кровью.
— Мы…
«…этого так не оставим», «…немедленно сообщим в полицию», «никогда не будем помогать такому чудовищу, как вы» — в голове Себастиана роились тысячи ответов, но на запястье легла узкая прохладная ладонь, и он замолчал, так ничего и не договорив.
— …вынуждены откланяться, — Мориарти поднялся с дивана.
— Слуги проводят вас. Два дня, помните. Вы знаете, где меня найти.
— Мы должны немедленно сообщить обо всем в полицию! — заявил Себастиан сразу, стоило особняку Хасмонеев исчезнуть из виду.
— О чем именно, друг мой? — Мориарти говорил спокойно, его состояние выдавало лишь то, что он не смотрел Себастиану в глаза. — Единственное преступление, которое совершено — кража золотых украшений у Мариамны Хасмоней, но пострадавшая предпочла не давать делу ход.
— Но она же собирается убить всех младенцев в Лондоне!
— Только если мы не принесем ей сына Мэри.
— Он может быть где угодно! Может, Мэри уже покинула Лондон.
— О нет, — Мориарти потер переносицу, — она все еще здесь, и Мариамна сама сказала мне, где ее искать. Храм, — выдохнул он в ответ на незаданный вопрос. — Храм Римского бога. Судя по тому, что Мариамну не пустили внутрь, в целом Лондоне все же нашлась горстка людей, поверивших в непорочное зачатие. Интересно, кем они считают младенца? Богом? Его сыном?
— Что… — Себастиан вздрогнул, он поймал себя на том, что сам не может поднять взгляд на спутника. — Что мы будем делать?
— Я могу избавить тебя, — впервые Мориарти перешел на «ты», — от необходимости принимать это решение.
«От раскаяния и чувства вины за него», — расшифровал Себастиан. Улыбнулся — улыбка вышла кривоватой и совсем не веселой — и сказал:
— Мы, Джим, мы.
— Мы можем разыскать Мэри и рассказать о ней циркачам. Или не делать ничего — для младенцев Лондона это в любом случае закончится одинаково. Можем забрать ее ребенка и отдать его Мариамне.
— Убить его, — эхом отозвался Себастиан.
— Убить, — подтвердил Мориарти. Себастиан отвернулся — на него было страшно смотреть. — И спасти всех остальных детей в городе. Я не знаю, что именно она сделает: выпустит вирус или под видом прививки введет всем младенцам яд — не сама, а ее подельники, разумеется. Она может воспользоваться десятком других способов, но одно неоспоримо — она не дрогнет, приводя в действие свою угрозу.
— Все младенцы Лондона или один-единственный ребенок? — «Возможно, человеческий бог или сын божий, кто знает», — вполголоса добавил Мориарти. Себастиан не стал уточнять, что именно заставило спутника прийти к такому мнению — во всем, что казалось теорий, умозаключений и логических выводов, он безоговорочно доверял другу. — Из этой ситуации просто нет выхода.
— И, тем не менее, нам придется его найти.
— Должен быть другой вариант!
— Он есть, — медленно, неохотно проговорил Мориарти. Себастиан чувствовал, как его друга, еще миг назад такого родного и близкого, заполняет холодная пустота — меняет, ломает, перекраивает изнутри. — Ликвидировать источник угрозы.
Себастиан честно пытался, но он не мог, просто не мог найти слов для ответа — о таких вещах даже варвары и дикари стесняются говорить вслух, — и потому молча кивнул.
— Есть одно «но», — добавил Мориарти. — Лекарство от рака.
Одни ученые говорили, что обычные клетки превращаются в раковые под воздействием красного света луны, другие видели переносчиков болезни в отравленном воздухе метро, третьи утверждали, что винить следует удушающий дым фабрик и мануфактур. Как бы то ни было, болезнь эта, появившись лет двадцать назад, с упорством безумного маньяка-убийцы каждый год отнимала жизни у тысяч человек. Никакого лекарства, никакого спасения — только смирение и агония длиной в несколько месяцев. Рак был опаснее войны, безжалостнее гнева Королевских особ, опустошительнее черного мора. Спасения от него не существовало.
А Мариамна, эта женщина с осанкой царицы и глазами палача, утверждала, что нашла его, что производство налажено, и все, что стоит между неизлечимыми больными и чудодейственной сывороткой — Мэри и ее сын. Смерть Мариамны станет смертью всех этих Адамов и Иоганов, Франсуа и Федоров, Марио и Хуанов, наводнивших больницы для бедняков или доживающих последние недели в родовых особняках, отчаянно борющихся с болезнью или сдавшихся на ее милость.
— Иногда я жалею, — проговорил Себастиан, пряча покрасневшие от холода руки в карманы, — что на моем месте не оказался Хромой доктор, к примеру. Храбрости ему не занимать, к тому же он не понаслышке знаком с медициной. Он принес бы больше пользы.
— Полно, друг мой, — впервые за время этого долгого, болезненного разговора по губам Мориарти скользнула бледная тень улыбки, — вы просто хотите сбежать от ответственности. Я бы тоже хотел, чтобы вместо меня это дело вел Шерри Верне. Может, он смог бы убедить Мариамну изменить решение или найти выход, который закрыт для моего разума. А может, и нет. Что толку представлять на своем месте друзей или врагов? Решение все равно придется принимать нам.
Все, что могли сделать Себастиан и Джим, эти убийцы поневоле — выбрать, кого именно они обрекут на смерть. На войне Себастиану не раз приходилось стрелять, но никогда — в младенцев и безнадежных больных; не в невинных.
— Придется постараться, — односложно ответил Себастиан и поежился под пронизывающим порывом ветра, долетевшим с Темзы.
Он думал о том, что, пожалуй, хотел бы увидеть ребенка Мэри — может, тогда у него получится разглядеть в младенце то божественное начало, которое Мориарти увидел глазами разума. Или просто постоять минуту-другую над кроваткой обычного здорового малыша. Над кроваткой того, чьим убийцей он не станет.
Совсем юная няня лет шестнадцати с усилием катила по припорошенной снегом мостовой коляску. Себастиан не стал пугать ее, заглядывая под балдахин, ему достаточно было того, что и неделю, и месяц спустя эта коляска не будет пустовать, а рыжеволосую Сьюзи (или Энн, или Кейти, или как там ее зовут) по-прежнему будет радовать проделками ее подопечный.
Где-то дальше, среди парков и переулков Лондона, прятались больницы для малоимущих и богатые дома, куда незваным гостем наведался рак, где-то там мучились и умирали люди. Себастиан не был уверен, сможет ли он посмотреть им в глаза.
Но если бы ему снова пришлось выбирать, ответ остался бы неизменным. Дети не должны умирать вместо родителей или отвечать за их грехи, становиться платой за любое, самое чудодейственное лекарство — хоть от рака, хоть от оспы или старости.
Иначе те, кто останутся в живых, потеряют право называться людьми.
Может, лекарство от рака изобретет один из тех рожденных в Лондоне младенцев, которые переживут следующие несколько дней. Может, эту болезнь излечит новый мессия, сын Мэри. Может, и десятилетия спустя рак продолжит собирать свою кровавую жатву. Или панацея будет найдена совсем скоро, ведь поиск лекарства от этого чудовищного заболевания стал очередным делом, за которое взялся Мориарти. А он по праву гордился тем, что не знал ни единого поражения.
Автор: Ollyy
Размер: 2555 слов
Пейринг/Персонажи: Моран, Мориарти
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Есть ситуации, в которых просто невозможно сделать правильный выбор, потому что нет ничего "правильного" в чужой смерти
Примечание: по "Этюду в изумрудных тонах"
— Нам порекомендовали обратиться именно к вам, дорогой сэр, — с порога, еще не сняв котелок, заявил самый высокий из трех гостей, темнокожий и белозубый, — потому что вы…
— …самая настоящая, — подхватил второй; кожа его отливала красным, как луна в безоблачную ночь, а одежда была обильно оторочена бахромой и орлиными перьями, — удивительная, восходящая, ярко сияющая на небосводе…
— …звезда, — закончил третий, невысокий узкоглазый китаец, а может, кореец или японец — для Себастиана они все были на одно лицо. Его наряд пестрел красным атласом и бусинами, а с лица не сходила улыбка.
— Полно, друзья, — ответил Мориарти, отложив в сторону пухлый том по судебной медицине, который он лениво перелистывал последние два часа, — вы переоцениваете мои скромные достижения. Проходите же внутрь. Миссис Хадсон сейчас принесет вам рисового чаю, ройбуш и матэ. Надеюсь, представления ваши по-прежнему привлекают толпы зрителей.
— Это так мило, — воскликнул китаец. — Мы польщены.
— Приятно удивлены!
— В полном восторге оттого, что вам известен наш Дом Чудес и Диковин.
Себастиану не нравились эти трое карикатурных джентльменов, договаривавших друг за друга фразы, поэтому он не удержался и буркнул, уставившись в камин:
— Джим понятия не имеет о вашей театральной труппе или как вы там ее называете. Все, что ему о вас известно, он узнал только что, бросив на вас один мимолетный взгляд.
— Отнюдь не мимолетный, — улыбнулся Мориарти, — уверяю, я осмотрел вас самым тщательным образом, джентльмены. Однако мой дорогой друг прав — я действительно не имел чести слышать о вас ранее.
Трое гостей переглянулись и засмеялись, громко, по привычке играя на публику, раскрывая рты так широко, что улыбки были бы видны даже с галерки.
— Нас не обманули, когда посоветовали…
— …обратиться с нашим деликатным вопросом…
— …именно к вам!
— Во время шоу мы часто собираем из зала записки.
— О том, какие номера публика хочет увидеть, — бесстрастно уточнил индеец.
— Критику или похвалы, поздравления или оскорбления, — добавил китаец (а может, кореец или японец).
— Словом, все то, — привычно подвел итог темнокожий джентльмен, — что наши дорогие зрители хотят нам сказать. И вот одна такая записка привлекла наше пристальное внимание, — говоривший достал из кармана мятый клочок дешевой желтоватой бумаги — на такой печатаются третьесортные газетенки (оттого подобного рода пресса и называется желтой) и объявления о пропаже домашних питомцев.
— «Вдрук вам будет интересна, — зачитал текст Мориарти, проговаривая слова именно так, как они были написаны, с ошибками. — Одна багатая миссус выгнала биременую служанку из-за таво, што ребенок в ие животе разгаваривал. В самый раз для вашева шоу, а?»
— Видите ли, мы находим и демонстрируем нашей публике разные чудеса.
— И диковины, — встрял китаец.
— А что может быть необычнее говорящего младенца? Мы не пожалеем времени и денег, лишь бы только найти его.
— Разумеется, его мать получит честную долю от прибыли за выступления, как иначе.
— Мы пробовали искать сами, но без толку. И тогда одна наша знакомая, пожелавшая остаться неизвестной, порекомендовала Бальтазару, — индеец коротко кивнул, — обратиться к звезде частного сыска. То есть к вам, дорогой сэр. Приведите нас к этому младенцу и его матери.
— Если вас смущает излишне… коммерческая природа нашей просьбы, — желтокожий посетитель смотрел остро и серьезно, куда только делись все ужимки и смешные позы, — то подумайте вот о чем: эту молодую женщину выгнали с последнего места работы. Едва ли будет просто сразу найти новое, да еще с младенцем на руках. Мы же обеспечим ей материальную поддержку. Вы, мы, она — ситуация выгодна всем.
Мориарти прикрыл глаза и забарабанил пальцами, бледными и тонкими, по крышке стола. Вид он имел крайне задумчивый, но Себастиан знал, что Мориарти согласится, еще раньше, чем тот произнес:
— Для начала мне требуется кое-что уточнить.
Следующие несколько дней Мориарти редко бывал дома. Вечерами его комнату покидал то разбитной конферансье, то продавщица сладостей, то скучающий дэнди или плохо умытый заводской рабочий. Возвращались они за полночь, чем-то гремели и шуршали внутри, а потом в гостиную выходил усталый Мориарти и неизменно просил чашку крепкого чая с молоком. Судя по всему, он неоднократно посещал выступления труппы трех королей, как гордо именовали сами себя на афишах недавние посетители, в поисках автора таинственной записки.
А одним утром он, улыбающийся и одетый для долгой прогулки, поднял Себастиана с постели и спросил:
— Ну, дорогой друг, как вы смотрите на то, чтобы нанести визит в Западный Лондон?
— Решили полюбоваться красотами Ботанического сада? Это принято делать летом.
— Я предлагаю вам совершить визит в один преинтереснейший особняк на Риджент-стрит.
— Надеюсь, Джим, по дороге вы расщедритесь на подробности, — фыркнул Себастьян, застилая кровать. До первой утренней чашки чая, а лучше кофе, он всегда пребывал в флегматичном и излишне ироничном состоянии, над чем неоднократно подшучивал Мориарти.
— Так вам удалось узнать что-то про несчастную молодую мать, выброшенную на улицу? — спросил Себастиан тремя четвертями часа и двумя кружками отличного марокканского кофе позже.
— Разумеется, — ответил Мориарти, поигрывая тростью. Зимний лондонский воздух бодрил, тысячью острых мелких зубов вгрызался в лица редких прохожих, расцвечивая их румянцем. — Ее зовут Мэри. Бедную девочку совсем еще крохой подобрали и вырастили жрецы Римского бога. До четырнадцати лет она не покидала территорию храма и понятия не имела о реальной жизни, бурлящей всего в паре метров от нее. Потом в ее жизни случились сразу два важных события: Мэри дала обет никогда не выходить замуж, и жрецы, вероятно, успокоенные этим, в тот же год отдали ее в услужение Хасмонеям. Однако не прошло и года, как девочка забеременела. Она отказалась назвать имя отца будущего ребенка, более того, неумело врала о том, что до сих пор девственна и не познала мужчину.
— Самозачатие? Насколько я знаю, медицине не известны подобные случаи, — в сердце Себастиана жалость к невежественной девчонке мешалась с насмешкой — это же надо было придумать такую нелепицу! — А что с говорящим младенцем? Не сама ли Мэри написала ту записку? Обе истории звучат одинаково неправдоподобно.
— Вот за этой информацией мы и идем в особняк Хасмонеев.
— Хасмонеи? Знакомая фамилия…
— Таблетки от головных болей, настой для крепкого сна и мазь для заживления ран? Самые известные их продукты.
— Точно! Так они, получается, занимаются фармакологией?
— Да, разрабатывают, патентуют и производят медицинские препараты. Весьма неплохие, следует заметить.
— Что же такого натворила Мэри, что ее беременную выставили из дома?
— Думаю, совсем скоро мы это узнаем.
Всеми делами в семье заправляла Мариамна, высокая и властолюбивая женщина лет тридцати на вид. Ее темные вьющиеся волосы свободно рассыпались по плечам, а карие глаза цепко оглядели посетителей.
— Джеймс Мориарти? — переспросила она. — Что ж, я согласна вас выслушать. Ваши услуги могут мне пригодиться.
Слуги проводили их в гостиную, рассадили и принесли фрукты с прохладительными напитками. Себастиан обратил внимание, что все они были мужчинами.
— Мэри? — глубокий грудной голос Мариамны эхом разносился по комнате, а ее тону, резкому и раздраженному, могла бы позавидовать восточная царица. — Я и сама хотела бы знать, где сейчас скрывается эта мерзавка. Несмотря на отказ впустить меня в храм, я уже высказала жрецам Римского бога все, что думаю об их воспитаннице. Лживая тварь! Строила из себя скромницу, глазки опущены, всегда «Да, мэм» и «Спасибо, мэм», а стоило отвернуться — мигом раздвинула ноги перед моим муженьком.
— Я хотел бы поговорить и с ним, если это возможно.
— Увы, нет, — тонкие, уверенные пальцы отщипывали от грозди виноградины и отправляли их в рот. Четко, размерено, без малейшего волнения. — Его состояние не позволяет принимать гостей. Видите ли, мой муж Ирод умалишенный. Он понятия не имеет, что такое реальный мир, и не узнал бы нормальность, даже если бы она сплясала перед ним канкан.
— Тогда как вы можете быть уверены, что ребенок Мэри от него?
— Я и не уверена, — спокойный тон, высокомерный взгляд. — Но вероятность этого слишком велика, чтобы оставить все, как есть. Не ждете же вы, в самом деле, что я куплюсь на историю про «непорочное зачатие»?
— То есть вы выгнали бедную девочку, не разобравшись в ситуации? — Себастиан не смог удержаться от колкости. Мориарти обеспокоенно посмотрел на Мариамну, но та не выказала ни малейшего беспокойства.
— Во-первых, ее никто не выгонял, Мэри сбежала сама. Прихватив пару моих золотых украшений, если вас так уж интересуют подробности, — фыркнула она. — А во-вторых, вы поможете мне ее вернуть.
— Смелое предположение, — в голосе Мориарти веселье мешалось с холодом.
— Не предположение, уверенность, — Мариамна пожала плечами. — Я предпочитаю оперировать фактами. Вас кто-то нанял, не так ли? Меня не интересует заказчик, только результат. Поторопитесь, через два дня сын Мэри должен быть у меня.
— Я не заинтересован в том, чтобы работать на вас.
— Позвольте, я изложу факты, — Мариамна аккуратно очистила апельсин; тускло сверкнули выкрашенные алым лаком ногти. — К выпуску и продаже готово новое лекарство от рака. В формуле нет ничего необычного, кроме одного компонента, состав которого держится в секрете. Разумеется, вам я его тоже не назову. Достаточно будет того, что выведен он на основе крови. Крови моего сумасшедшего супруга. К счастью, его родители давным-давно умерли, других близких родственников он не имеет. Кроме этого младенца. Думаю, остальное вам понятно и так?
— Вы боитесь, что кто-то еще сможет получить этот компонент, используя кровь ребенка?
— Я не боюсь, — она спокойно встретила взгляд Мориарти, — а предотвращаю такое развитие событий.
— Что вы сделаете с ребенком? — спросил Себастиан; от уверенного тона собеседницы его бросало в дрожь.
Мариамна и Мориарти посмотрели на него с одинаковой жалостью во взгляде.
— Избавлюсь от него, разумеется.
— Это чудовищно!
— Это наиболее эффективный и малозатратный способ обеспечить монополию на лекарство.
Себастиан набрал в грудь воздуха, чтобы ответить что-нибудь в духе: «Как вы могли хоть на миг предположить, что мы согласимся участвовать в столь мерзком деянии!», но его перебил спокойный вопрос Мориарти:
— Есть другие?
— Способы? Конечно. Я несколько ограничена во времени, поэтому если не получится разобраться с одним конкретным младенцем, то придется избавиться от всех новорожденных в пределах Лондона.
— Вы не посмеете!
— Подождите два дня — и узнаете, — Мариамна пожала плечами. — Хотя я сама предпочла бы обойтись малой кровью.
— Мы…
«…этого так не оставим», «…немедленно сообщим в полицию», «никогда не будем помогать такому чудовищу, как вы» — в голове Себастиана роились тысячи ответов, но на запястье легла узкая прохладная ладонь, и он замолчал, так ничего и не договорив.
— …вынуждены откланяться, — Мориарти поднялся с дивана.
— Слуги проводят вас. Два дня, помните. Вы знаете, где меня найти.
— Мы должны немедленно сообщить обо всем в полицию! — заявил Себастиан сразу, стоило особняку Хасмонеев исчезнуть из виду.
— О чем именно, друг мой? — Мориарти говорил спокойно, его состояние выдавало лишь то, что он не смотрел Себастиану в глаза. — Единственное преступление, которое совершено — кража золотых украшений у Мариамны Хасмоней, но пострадавшая предпочла не давать делу ход.
— Но она же собирается убить всех младенцев в Лондоне!
— Только если мы не принесем ей сына Мэри.
— Он может быть где угодно! Может, Мэри уже покинула Лондон.
— О нет, — Мориарти потер переносицу, — она все еще здесь, и Мариамна сама сказала мне, где ее искать. Храм, — выдохнул он в ответ на незаданный вопрос. — Храм Римского бога. Судя по тому, что Мариамну не пустили внутрь, в целом Лондоне все же нашлась горстка людей, поверивших в непорочное зачатие. Интересно, кем они считают младенца? Богом? Его сыном?
— Что… — Себастиан вздрогнул, он поймал себя на том, что сам не может поднять взгляд на спутника. — Что мы будем делать?
— Я могу избавить тебя, — впервые Мориарти перешел на «ты», — от необходимости принимать это решение.
«От раскаяния и чувства вины за него», — расшифровал Себастиан. Улыбнулся — улыбка вышла кривоватой и совсем не веселой — и сказал:
— Мы, Джим, мы.
— Мы можем разыскать Мэри и рассказать о ней циркачам. Или не делать ничего — для младенцев Лондона это в любом случае закончится одинаково. Можем забрать ее ребенка и отдать его Мариамне.
— Убить его, — эхом отозвался Себастиан.
— Убить, — подтвердил Мориарти. Себастиан отвернулся — на него было страшно смотреть. — И спасти всех остальных детей в городе. Я не знаю, что именно она сделает: выпустит вирус или под видом прививки введет всем младенцам яд — не сама, а ее подельники, разумеется. Она может воспользоваться десятком других способов, но одно неоспоримо — она не дрогнет, приводя в действие свою угрозу.
— Все младенцы Лондона или один-единственный ребенок? — «Возможно, человеческий бог или сын божий, кто знает», — вполголоса добавил Мориарти. Себастиан не стал уточнять, что именно заставило спутника прийти к такому мнению — во всем, что казалось теорий, умозаключений и логических выводов, он безоговорочно доверял другу. — Из этой ситуации просто нет выхода.
— И, тем не менее, нам придется его найти.
— Должен быть другой вариант!
— Он есть, — медленно, неохотно проговорил Мориарти. Себастиан чувствовал, как его друга, еще миг назад такого родного и близкого, заполняет холодная пустота — меняет, ломает, перекраивает изнутри. — Ликвидировать источник угрозы.
Себастиан честно пытался, но он не мог, просто не мог найти слов для ответа — о таких вещах даже варвары и дикари стесняются говорить вслух, — и потому молча кивнул.
— Есть одно «но», — добавил Мориарти. — Лекарство от рака.
Одни ученые говорили, что обычные клетки превращаются в раковые под воздействием красного света луны, другие видели переносчиков болезни в отравленном воздухе метро, третьи утверждали, что винить следует удушающий дым фабрик и мануфактур. Как бы то ни было, болезнь эта, появившись лет двадцать назад, с упорством безумного маньяка-убийцы каждый год отнимала жизни у тысяч человек. Никакого лекарства, никакого спасения — только смирение и агония длиной в несколько месяцев. Рак был опаснее войны, безжалостнее гнева Королевских особ, опустошительнее черного мора. Спасения от него не существовало.
А Мариамна, эта женщина с осанкой царицы и глазами палача, утверждала, что нашла его, что производство налажено, и все, что стоит между неизлечимыми больными и чудодейственной сывороткой — Мэри и ее сын. Смерть Мариамны станет смертью всех этих Адамов и Иоганов, Франсуа и Федоров, Марио и Хуанов, наводнивших больницы для бедняков или доживающих последние недели в родовых особняках, отчаянно борющихся с болезнью или сдавшихся на ее милость.
— Иногда я жалею, — проговорил Себастиан, пряча покрасневшие от холода руки в карманы, — что на моем месте не оказался Хромой доктор, к примеру. Храбрости ему не занимать, к тому же он не понаслышке знаком с медициной. Он принес бы больше пользы.
— Полно, друг мой, — впервые за время этого долгого, болезненного разговора по губам Мориарти скользнула бледная тень улыбки, — вы просто хотите сбежать от ответственности. Я бы тоже хотел, чтобы вместо меня это дело вел Шерри Верне. Может, он смог бы убедить Мариамну изменить решение или найти выход, который закрыт для моего разума. А может, и нет. Что толку представлять на своем месте друзей или врагов? Решение все равно придется принимать нам.
Все, что могли сделать Себастиан и Джим, эти убийцы поневоле — выбрать, кого именно они обрекут на смерть. На войне Себастиану не раз приходилось стрелять, но никогда — в младенцев и безнадежных больных; не в невинных.
— Придется постараться, — односложно ответил Себастиан и поежился под пронизывающим порывом ветра, долетевшим с Темзы.
Он думал о том, что, пожалуй, хотел бы увидеть ребенка Мэри — может, тогда у него получится разглядеть в младенце то божественное начало, которое Мориарти увидел глазами разума. Или просто постоять минуту-другую над кроваткой обычного здорового малыша. Над кроваткой того, чьим убийцей он не станет.
Совсем юная няня лет шестнадцати с усилием катила по припорошенной снегом мостовой коляску. Себастиан не стал пугать ее, заглядывая под балдахин, ему достаточно было того, что и неделю, и месяц спустя эта коляска не будет пустовать, а рыжеволосую Сьюзи (или Энн, или Кейти, или как там ее зовут) по-прежнему будет радовать проделками ее подопечный.
Где-то дальше, среди парков и переулков Лондона, прятались больницы для малоимущих и богатые дома, куда незваным гостем наведался рак, где-то там мучились и умирали люди. Себастиан не был уверен, сможет ли он посмотреть им в глаза.
Но если бы ему снова пришлось выбирать, ответ остался бы неизменным. Дети не должны умирать вместо родителей или отвечать за их грехи, становиться платой за любое, самое чудодейственное лекарство — хоть от рака, хоть от оспы или старости.
Иначе те, кто останутся в живых, потеряют право называться людьми.
Может, лекарство от рака изобретет один из тех рожденных в Лондоне младенцев, которые переживут следующие несколько дней. Может, эту болезнь излечит новый мессия, сын Мэри. Может, и десятилетия спустя рак продолжит собирать свою кровавую жатву. Или панацея будет найдена совсем скоро, ведь поиск лекарства от этого чудовищного заболевания стал очередным делом, за которое взялся Мориарти. А он по праву гордился тем, что не знал ни единого поражения.
@темы: новогодний календарь, фанфикшн
-
-
09.01.2013 в 20:34Это шикарная рождественская история! Как она подходит дню календаря
-
-
10.01.2013 в 01:05